Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова) - Страница 126

126

— Тогда давайте выделим людей, которые как можно скорее отправятся в Священную пещеру и пригласят обоих белых джентльменов в Новый Вифлеем на объединенный совет старейшин всех пяти деревень. Пусть скажет народ острова Разочарования, согласен ли он с моим предложением. Подымите правую руку все, кто согласен со мной!

Впервые в истории народа острова Разочарования он голосовал сообща, впервые это голосование производилось путем поднятия рук, и сердце Егорычева наполнилось справедливым чувством гордости от сознания, что именно по его предложению, по предложению советского человека, голосуется на этом затерянном в океанских просторах клочке земли вопрос о мире.

— Теперь насчет Гильденстерна, Полония и Розенкранца, — продолжал Егорычев. — Кстати, где они?

— Я их уже давно разыскиваю, товарищ Егорычев, — пробился через толпу запыхавшийся Гамлет. — По-моему, они удрали. Надо их скорее нагнать. Они могут убежать в Священную пещеру, и тогда мы не сможем их судить.

— Пусть Джекоб Смит возьмет пятерых воинов и догоняет беглецов! — поспешил распорядиться отец Джемс, чтобы хоть отчасти восстановить свой пошатнувшийся авторитет.

Не прошло и минуты, как маленький отряд был собран и сразу ринулся в погоню за тремя предателями.

Затем без особых проволочек была избрана делегация из пяти стариков, по одному от каждой деревни, и тотчас же отправилась в путь. До Нового Вифлеема ее сопровождали старейшины Всех пяти деревень, которые должны были в Большой хижине ожидать ее возвращения и встречи с Фламмери и Цератодом, если те согласятся на такую встречу. В Новом Вифлееме они обнаружили опечаленного Джекоба Смита, которому так и не удалось нагнать беглецов. Беглецы успели добраться до Священной пещеры.

Пока дождались возвращения делегации, Сэмюэль Смит при помощи Гамлета, Боба и еще нескольких добровольцев перетащил из Большой хижины в пещеру все вещи, оружие и боеприпасы. Егорычев не решился оставлять старейшин одних, опасаясь главным образом агрессивности преподобного Джемса.

Делегаты вернулись примерно через час, оскорбленные и возмущенные. Фламмери встретил их в высшей степени сурово и грубо, накричал на них, сказал, что жители острова Разочарования недостойны христианского благословения и молитв, которые он возносил за них денно и нощно господу богу, как самый распоследний дурак; и что никуда ни он, ни его друг мистер Цератод не пойдут; и ни с кем они не желают встречаться и совещаться, покуда у них в Новом Вифлееме всем верховодит этот безбожник, слуга дьявола и коммунист Егорычев, по которому уже давно скучает веревка, и что это форменное безобразие, что беспричинно и по-хамски придираются к беднягам Гильденстерну, Розенкранцу и Полонию, которых он сейчас иначе не величал, как «мои возлюбленные братья во Христе» и которые вынуждены теперь по вине этого мерзавца Егорычева и безмозглых старейшин каких-то пяти вонючих деревенек вести печальную жизнь изгнанников в Священной пещере вдали от родных очагов и предавших их односельчан. Затем Он прогнал делегатов, сказав им на прощанье, что пускай теперь островитяне сами допытываются у бога, что ему угодно, а он, Фламмери, не намерен больше из-за таких неблагодарных скотов тревожить престол господень.

Докладывал делегат из Нового Вифлеема дядюшка Уолт, тот самый, который три дня назад разъяснял Егорычеву разницу между святыми и действующими лицами, и Егорычев невольно залюбовался тем достоинством, с которым старик доложил о приеме, оказанном им в Священной пещере.

— Если бы белоголовый чувствовал себя правым, — сказал дядюшка Уолт, — он бы никогда так не вел себя. Он кричал потому, что чувствовал себя неправым. Он хотел, я так думаю, напугать нас Этим криком и бранью, но ничего не хотел объяснить по поводу коварных указаний, которые дал одновременно и нам и Эльсинору. Мы, ваши посланцы, полагаем, что он очень огорчен, что раскрыта его бесчестность в отношении нас, но вряд ли помышляет об исправлении недоброго поступка, который он совершил. Насколько мы поняли, белоголовый еще просто не успел придумать нового способа ввести нас в заблуждение и поссорить. Мы ему так и сказали. И еще мы ему сказали, что мы не желаем, чтобы нас называли скотами, и что иметь таких братьев, как Гильденстерн, Полоний и Розенкранц, не такое уж большое счастье, чтобы об этом кричать таким громким голосом, как это делает мистер Фламмери. А когда он нам говорил про желтобородого, мы ему ответили, что некоторым нравятся кокосы, а другим козий помет. Что касается нас, то мы умеем отличить кокос от козьего дерьма. Если бы не желтобородый и его друг Смит и наш односельчанин Гамлет, мы бы, как глупые козлы, передрались сегодня, и много людей острова Разочарования погибло бы для удовольствия мистера Фламмери, который находит вкус в помете и даже, судя по его словам, находится с ним в близком родстве.

Остальные четыре старика утвердительно покачивали головами в знак своего полного согласия со словами старого Уолта.

Несколько минут все молчали, стараясь получше продумать рассказанное Уолтом. Потом поднялся Гамлет и сказал, что белоголовый напоминает ему своим поведением датского короля Клавдия, который тоже хотел построить свое счастье на чужих несчастьях и крови, и что очень жаль, что люди, подобные белоголовому, обосновались на острове Разочарования. Он сказал еще, что ему больно было слышать, что этот злой и глупый человек (потому что умный никогда не говорил бы так опрометчиво, как белоголовый) назвал людей острова скотами. Назвать человека скотом!

126