Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова) - Страница 48

Мы еще будем, к сожалению, иметь случай в дальнейшем не раз вернуться к этой четверке.

Они подобострастно уступали дорогу односельчанам, даже самым юным.

Если бы не злобные искорки, время от времени проскакивавшие в угодливо прищуренных глазках четырех отщепенцев, трудно было бы найти людей, более смиренных и покорных.

Они униженно пропустили вперед односельчан, обступивших Егорычева и Смита в ожидании подарков. Когда все уже наслаждались новыми своими сокровищами, подошли за подарками и они и получили причитавшиеся им крючки. Они внушали и Егорычеву и Смиту непонятное отвращение, но не было оснований обходить их подарками.

— А ну, — мигнул Фламмери своему верному Мообсу, — узнайте-ка, что это там за чучела такие. И почему они ко всем подлизываются…

Мообс пошушукался с отщепенцами и вскоре вернулся с докладом.

— Насколько я понял, — прошептал он так, чтобы его слышал только его знаменитый соотечественник и уж в самом крайнем случае Цератод, — насколько я понял, они порядочные скоты. И им здесь несладко живется. Они всех боятся.

— И ненавидят? — с надеждой осведомился Фламмери.

— Еще как!

— Прекрасно! — сказал Фламмери.

Мообс посмотрел на него с удивлением, но Фламмери и не подумал растолковывать ему свои соображения.

— Имена?

— Какой-то сплошной Шекспир! — фыркнул Мообс. — Одного зовут Гильденстерн, другого — Розенкранц, третьего — Полоний, а четвертого, самого толстого и старого из них, — Яго Фрумэн.

— Странные имена! — заметил Фламмери, сохраняя каменное выражение лица.

— У них раньше были другие, обыкновенные. Они говорят, что им дали эти новые, когда они проштрафились, в наказание…

— Черт их знает, откуда в этих местах у дикарей и вдруг шекспировские имена… А ну-ка, кликните их сюда!

Пока Мообс, бесцеремонно расталкивая туземцев, бросился выполнять новое приказание своего благодетеля, Фламмери, тихо, так чтобы не услышал Егорычев, о чем-то беседовавший с обступившей его толпой весело галдевших негров, поведал Цератоду только что возникшую у него мысль:

— Или я ничего не понимаю в политике, или эта четверка станет здесь нашей опорой.

Цератод поморщился:

— Явные негодяи. А что, если опереться на здешних старейшин? Заинтересовать их в нашей дружбе — и дело в шляпе. История говорит, что…

Но Фламмери даже не дал ему досказать мысль до конца.

— Подкуп старейшин?! Старая английская романтика!.. Сложно, долго и без гарантии на успех. Чем делать старейшин негодяями, мы лучше сделаем негодяев старейшинами.

Цератод снова поморщился. И не то чтобы он был в конечном счете против предложения Фламмери, но зачем же излагать его так обнаженно и зачем называть такие грязные вещи их подлинными именами!..

Забывшись, он позволил себе даже повысить голос:

— И все-таки, если уж кого перетягивать на свою сторону, так…

— Тише! — замахал на него руками Фламмери. — Зачем звать о нашем замысле ему..

Цератод понял, о ком шла речь, и виновато замолк.

У Мообса оказался неплохой нюх. Он догадался, что лучше привести четверку отщепенцев так, чтобы особенно не привлекать внимание ни остальных островитян, ни увлеченных разговором с ними Егорычева и Смита.

— Сюда, господа прохвосты, сюда! — неожиданно сзади раздался его ликующий голос. — Не бойтесь!..

— Болван! — сказал ему Фламмери. — Будьте с этими джентльменами предельно почтительны.

— Покорнейше прошу вас, джентльмены! — немедленно переменил тон послушный репортер, подвел четверку к мистеру Фламмери, выслушал отданное ему на ухо новое приказание, сбегал в пещеру и вернулся, зажав в своей большой ладони четыре хромированные, восхитительно блестевшие английские булавки.

— Это вам от меня лично, — торжественно прошептал Фламмери и роздал каждому из них по булавке. — Приветствую вас от души. Помните, что я вам самый лучший друг и советник.

— И я тоже, — пробормотал Цератод после некоторого колебания. Он кинул осторожный взгляд на Егорычева и Смита и добавил: — Мы оба с мистером Фламмери — ваши лучшие друзья.

— И я, — сказал Мообс. — Вы мне здорово пришлись по душе. Все четверо. Клянусь честью!

Униженно кланяясь, отщепенцы затерялись в толпе.

Было приятно смотреть на живописные кучки туземцев, с азартом обсуждавших достоинства своих обновок. Как и большинство представителей негритянской расы, туземцы острова Разочарования были высоки ростом и отлично сложены. Цвет их кожи скорее приближался к коричневому, нежели к черному. Курчавые матово-черные волосы были по-праздничному украшены цветами. Мужчины были широки в плечах. Они легко и свободно шагали, красиво подняв головы. Женщины были грациозны и довольно миловидны. У людей пожилых и старых возраст сказывался не в ожирении и нехорошей дряблости, а главным образом в морщинах, бороздивших их открытые лица. Лысеющая голова мистера Цератода вызвала у туземцев почтительное удивление. Среди них не было лысых. Короткие трусики, которые сделали бы Фламмери и Цератода всеобщим посмешищем, составь они их единственную одежду, придавали статным туземцам вид заправских спортсменов.

Приближалось время обеда. Островитяне стали собираться домой. Пока Фламмери, Цератод, Мообс и Смит принимали от них изъявления симпатии и дружбы, Егорычев без труда сговорился с Гамлетом насчет железных бочек и получил заверения, что еще сегодня за ними придут на двух лодках, подберут доски от плота, если они еще сохранились, весла, ящики с продуктами, анкерок, отбуксируют бочки в бухту и будут держать все это добро в укромном местечке на берегу, в кустах, подальше от коварного наката. Таскать бочки наверх, на площадку, не имело никакого смысла.